Рукавишниковы Василий, Николай, Константин

Большой и разветвленный род предпринимателей, меценатов и благотворителей Рукавишниковых — один из старейших и уважаемых в России.

Рукавишников Василий, Рукавишников Николай, Рукавишников Константин

Большой и разветвленный род предпринимателей, меценатов и благотворителей Рукавишниковых — один из старейших и уважаемых в России. Московские Рукавишниковы известны в первую очередь созданным Николаем Васильевичем Рукавишниковым исправительным приютом для малолетних преступников, который знали во всем мире, а также разносторонней полувековой общественной деятельностью Константина Васильевича Рукавишникова. Будучи городским головой Москвы, он в 1893–1897 годах завершает начатое Н. А. Алексеевым создание городских территориальных попечительств о бедных, развивает городское хозяйство, за свой счет открывает новые городские училища и образцовую хирургическую лечебницу.

«…Посетитель приюта, перешагнув за порог его, с начинал с того, что с удивлением осматривался и искал вокруг себя все признаки, которые неразрывны с понятием о тюрьме.

Но вместо этого он входил в просторныя и чистыя комнаты; роскошный киот с горящими пред ним лампадами привлекал на себя внимание, далее мастерския: там переплетают, тут идет бойкая столярная работа, далее портной, сапожник, окруженные учениками. Работа кипит, здоровый и веселый вид работающих мальчиков, чисто, хотя далеко не роскошно одетых, изредка разговор, резвый детский смех — все это невольно приятно поражало.

И среди всего этого Николай Васильевич переходит от одного к другому, смотрит за всем, одного погладит по голове, другаго пожурит, — и все это так просто, так душевно и вместе с таким знанием дела, с такою ясною и отчетливо им освоенною системой, что вы приходили в восторг и радовались, видя дело в таких умелых руках».

Московскiя ведомости, № 217, 24 августа 1873 года

«11 августа в Москве, в церкви Николая, что в Гнездниках, отпевали Николая Васильевича Рукавишникова, с именем котораго связана судьба одного из весьма видных учреждений Москвы. Покойный угас в цвете молодых сил, полный энергии. Вся жизнь покой-наго посвящена была благотворительности <…> но последние годы жизни его всецело посвящены были недавно возникшему в Москве, благодаря его почину, приюту для молодых преступников. <…>

„Рукавишниковский приют“ (так он и называется в честь директора) помещается на Девичьем Поле, в небольших двухэтажных с мезонином доме, с большим, поросшим деревьями двором, на котором разбросано несколько деревянных построек для служб. <…> Это действительно „исправительное“ заведение, где очевидно, умеют, помимо суровой строгости, действовать на детей и юношей, очень редко сознательно делающихся преступниками. Этот характер именно и придан был заведению покойным директором приюта. <…>

В приюте помещается 52 мальчика; первоначально в нем их было только 10. Крайний предел возраста, до котораго несовершеннолетние преступники могут оставаться в приюте, 18 лет. <…>

Основная мысль приюта — „нравственное перевоспитание детской натуры путем образования и приучения к труду“. Средствами к этому служат школа и прекрасно организованныя мастерския, в которых питомцы приюта доводятся до возможности, по выходе из заведения, зарабатывать себе хлеб трудом честнаго ремесленника. При приюте четыре мастерских: сапожная, портняжная, столярная и переплетная».

Голосъ, № 239, 11 августа 1875 года

В Москву семья Рукавишниковых переселилась в 1855 году. Глава семейства, Василий Никитич Рукавишников, был золотопромышленником, владельцем горных заводов в Пермской губернии. Все три его сына — Иван, Константин и Николай — сочетали университетское образование и европейский лоск с большой набожностью и щедрой благотворительностью. Религиозный настрой в семье определяла мать мальчиков, Елена Кузьминична, которая старалась привить сыновьям любовь к Богу. «Утром и вечером она приходила в детскую, ставила их на колени пред иконами и учила их молитве. Когда же они подросли, то каждый вечер читали поочередно с ней Евангелие», — отмечено в биографических очерках. Первые впечатления детства скорее всего и сформировали мировоззрение на основе христианских ценностей, воспринятых через евангельские притчи: о милосердном самаритянине, о безумном богаче, о наказании жестокого богача и вознаграждении Лазаря, терпеливо несшего все тяготы своей жизни, а также слов Спасителя о Страшном Суде, в которых осуждаются и предупреждаются о возмездии все те, кто мог накормить и напоить, посетить и приютить нуждающихся, но не сделал этого. В истории московской благотворительности отмечено крупное пожертвование Елены Кузьминичны — дом в Арбатской части (стоимостью около 60 тысяч рублей) для устройства отделения имени Василия Никитича Рукавишникова при Титовской школе рукоделия «Московского благотворительного общества 1837 года».

Старший сын Рукавишниковых — Иван Васильевич, петербургский предприниматель, владелец пакета акций Ленских золотоносных приисков, действительный статский советник, согласно семейным традициям, также занимался благотворительностью. (Его состояние, оценивавшееся в миллион рублей золотом, позволяло жертвовать значительные суммы.) Например, в середине восьмидесятых годов Иван Васильевич, не найдя для сыновей школы по своему вкусу, нанял превосходных преподавателей из известных профессоров и собрал с десяток мальчиков, которым предложил несколько лет бесплатного обучения в своем доме на Адмиралтейской набережной. В 1880 году он покупает для старшего сына имение в селе Рождествено Царскосельского уезда Петербургской губернии (в наши дни — музей-усадьба «Рождествено»). Здесь Иван Васильевич в 1883 году перестраивает существовавшее одноклассное народное училище, расширяя его — приобретя «в стоимость училища соседнее место, учебные книги и пособия для учащихся». Он становится почетным блюстителем заведения. В 1886 году, в память рано умершего сына Владимира, Иван Васильевич, желая обеспечить содержание этого училища, представил в Министерство народного просвещения наличными 37 тысяч 500 рублей. И в этот же год Рукавишников пожертвовал дом, участок и 62 тысячи 500 рублей на устройство и содержание из процентов с этого капитала лечебнице, за что получил следующий по службе чин тайного советника. Также на пожертвования Рукавишникова и прихожан в Рождествено строится церковь Рождества Богородицы, освященная в 1883 году. Позднее у ее стен будет сооружена фамильная усыпальница Рукавишниковых. Любопытный факт. После смерти в 1901 году Ивана Васильевича Рукавишникова владельцем Рождествено становится его сын Василий, бывший посланником в Италии. В 1916 году он умирает в Италии и, будучи бездетным, всё свое состояние и недвижимость в России завещает своему любимому племяннику, сыну сестры Елены — будущему знаменитому русскому писателю Владимиру Владимировичу Набокову. Со временем Набоков посвятит своим деду и прадеду по линии Рукавишниковых строки в «Других берегах»: «… О разных диковинных, а иногда и страшных Рукавишниковых у матери было много воспоминаний… Я люблю сцепление времен: когда она гостила у своего деда, старика Василья Рукавишникова, в его крымском имении, Айвазовский, очень посредственный, но очень знаменитый маринист того времени, рассказывал в ее присутствии, как он, юношей, видел Пушкина и его высокую жену…»

Судьба среднего сына, Николая Васильевича, сложилась совсем иначе.

Отец готовил Николая к коммерческой деятельности, для чего после окончания Московского университета направил его в Петербург — учиться горному делу. Однако наследник золотых рудников и металлургических заводов избрал совершенно другой путь — его увлекла гуманная идея перевоспитания малолетних преступников.

Почин в деле перевоспитания малолетних правонарушителей был положен в Москве, в 1864 году. Инициатором этого общественного движения стала Александра Николаевна Стрекалова (урожденная княжна Касаткина-Ростовская) — одна из выдающихся подвижниц русской благотворительности, работавшая в Дамском тюремном комитете. Как директриса этого комитета она наняла близ Симонова монастыря дом, устроила в нем от имени Общества распространения полезных книг переплетную мастерскую, в которую принимала учениками исключительно несовершеннолетних правонарушителей. Дело оказалось плодотворным и жизнеспособным. К Стрекаловой примкнуло несколько инициативных людей, среди них — профессор Московского университета Михаил Николаевич Капустин, крупный специалист по гражданскому и международному праву. Инициативная группа создала совершенно новый, необычный для того времени и для обывательского понимания ремесленно-исправительный приют, открывшийся 21 мая 1864 года. Это была первая в России школа, на воспитание в которую принимались дети в возрасте от 10 до 15 лет, находившиеся под следствием и осужденные за разные правонарушения. В ее задачу входило принудительное, но гуманное и нравственное перевоспитание и исправление детей, совершивших уголовно наказуемые проступки. Первые три года приютом руководил П. М. Хрущёв, затем его сменил М. Н. Капустин, получивший в 1870 году назначение на должность в Демидовский лицей в Ярославле, в связи с чем возникла проблема подыскания подходящей кандидатуры на должность директора исправительного приюта. И профессор Капустин рекомендует на должность Николая Васильевича Рукавишникова, в свое время посещавшего его публичные лекции в университете. В результате двадцатипятилетний Рукавишников становится директором и пожизненным попечителем детского ремесленного исправительного приюта.

Николай Васильевич Рукавишников руководил приютом всего пять лет: в августе 1875 года он скоропостижно скончается от пневмонии. Однако за этот короткий срок ему удалось осуществить качественный прорыв в этой весьма сложной области детского призрения. Дело в том, что в России закон об «исправительно-воспитательных» приютах был принят еще в 1866 году, однако массово открываться они стали практически тридцать лет спустя. И в большинстве случаев о сколько-нибудь целенаправленной воспитательной системе речи не велось. Благодаря Рукавишникову впервые в России стали применяться гуманные методы воспитания и профессионального обучения малолетних преступников. Его система перевоспитания предусматривала: отсутствие телесных наказаний, традиционно применявшихся в заведениях такого рода, четкий режим, хорошо организованный регулярный надзор, систематический труд. Исправительный приют обеспечивал элементарное образование в объеме курса народных школ, а также давал основательные знания какого-нибудь ремесла, необходимого для дальнейшей жизни. Для обучения ремеслам в приюте имелись мастерские: столярная, токарно-кузнечная, портновская и малярная. Кроме грамоты и профессионального образования воспитанники получали эстетическое воспитание — они обучались рисованию, музыке и пению (преимущественно церковному). Из воспитанников даже были составлены оркестр и хор певчих. Дети содержались в приюте не менее года, однако не дольше чем до 18-летнего возраста, и под руководством Рукавишникова число воспитанников резко увеличилось: в начале ХХ столетия в нем находилось 150 человек.

В Московском городском Рукавишниковском приюте был создан патронат, заключавшийся в поиске занятий, соответствовавших знаниям воспитанников, помощи нравственной и материальной «в трудных обстоятельствах их жизни». Каждый выходящий из приюта мальчик получал пособие на одежду и имел капитал в приюте, часть из которого поступала в виде залога мастеру-работодателю. В кризисной ситуации воспитанник мог взять средства из своего капитала под поручительство двух вышедших воспитанников. Если мальчик соблюдал все обязательства, залог не тратился, то через три года капитал полностью поступал в его распоряжение.

После смерти Николая Васильевича его братья — Иван Васильевич и Константин Васильевич — отказались от его наследства в пользу приюта, которому было присвоено имя Н. В. Рукавишникова. Иван Васильевич и Константин Васильевич взяли над приютом попечительство, оказывая ему существенную материальную помощь. В 1878 году они передали приют в число городских учреждений. А когда к началу двадцатого столетия в связи с постоянным увеличением количества детей, нуждающихся в призрении, встал вопрос о расширении Рукавишниковского приюта, на средства братьев было приобретено соседнее с приютом здание на Смоленской-Сенной площади, выстроенное в конце XVIII века замечательным русским архитектором М. Ф. Казаковым. Это приобретение позволило улучшить условия содержания призреваемых детей, было создано отделение для детей, нуждающихся во врачебном наблюдении, выделено отделение для трудновоспитуемых. При приюте также выстроили храм Святого Николая Чудотворца. В 1904 году появилась летняя колония приюта в Московской губернии, на станции Икша.

На протяжении почти двадцати пяти лет попечительский совет приюта возглавлял самый младший из братьев Рукавишниковых — Константин Васильевич. На содержание и текущие нужды приюта, на его перестройку, на кассу ссуд служащих его пожертвования составили в общей сложности 430 тысяч рублей.

При нем в Рукавишниковском приюте было организовано специальное общество попечительства над бывшими воспитанниками. Устав его был учрежден Министерством внутренних дел в августе 1899 года. Общество с помощью членов-попечителей устанавливало за всеми бывшими воспитанниками надзор и попечение до достижения ими 21 года. Устроить сразу всех воспитанников при выходе из заведения на рабочие места и обеспечить жильем не удавалось, поэтому было организовано убежище для бывших воспитанников приюта. При нем действовала столярная мастерская. Покровительством общества пользовалось в 1895–1914 годах ежегодно порядка 120–150 человек. Также по инициативе Константина Васильевича Рукавишникова в 1881 году в Москве состоялся первый съезд представителей воспитательно-исправительных учреждений. Съезд обратился к правительству с предложением определить особый правовой статус для малолетних правонарушителей, правовое положение подростков и персонала, источники содержания этих учреждений.

Выпускник естественного факультета Московского университета, Константин Васильевич в 1870-х годах заведовал магазинной частью правления Московско-Курской железной дороги, был членом совета Московского Купеческого банка в 1889–1893 годах и с 1897 года, с 1902 года — членом совета Московского Учетного банка. В 1893–1897 годах Рукавишников занимал пост московского городского головы. Помимо работы в Рукавишниковском приюте он принимал активное участие в работе многих благотворительных и просветительских учреждений Москвы. За деятельность в Елисаветинском благотворительном обществе Константин Васильевич получил чин тайного советника.

Его жена — Евдокия Николаевна Рукавишникова (1849–1921), двоюродная сестра Саввы Ивановича Мамонтова, связанная родственными узами и с династией Третьяковых (ее родная сестра Вера была замужем за Павлом Михайловичем Третьяковым), также была незаурядным, деятельным и благородным человеком, всегда стремившимся приносить пользу людям. После смерти мужа она стала попечительницей Рукавишниковского приюта. Ильинский маяк в Феодосии, больница в подмосковном Крюкове, долгое время носившая имя Рукавишниковых, лазарет для раненных во время Японской войны в ее доме на Большой Никитской, преобразованный после войны в образцовую хирургическую лечебницу, — всё это дела Евдокии Николаевны, которая, кроме того, являлась попечительницей Титовской школы рукоделия, действительным членом совета «Московского благотворительного общества 1837 года». Две дочери Константина Васильевича и Евдокии Николаевны — Евдокия и Елена — попечительствовали над Крестовским городским женским начальным училищем и Марьино-Слободским женским училищем.

Что же касается «родового дела» семьи Рукавишниковых — Рукавишниковского приюта, то после революции, до 1935 года, в нем был приемник-распределитель для беспризорных детей. В настоящее время здание (Смоленская-Сенная, 30) занято банком.

Альманах «Золотая книга России. Год 2001-й.

Часть вторая», 2001, АСМО-пресс

Меценаты Рукавишниковы

Сергей АКСЕНТЬЕВ, Крымское время, 2008.07.03

Наш сегодняшний рассказ — о купцах-меценатах Рукавишниковых, деятельность которых оставила заметный след и в истории Крыма. Начало этот знаменитый род вел от уральских первопроходцев-золотоискателей. Семья купца первой гильдии Василия Никитича Рукавишникова перебралась в Москву в 1855 году. Глава семейства дал сыновьям — Ивану, Николаю и Константину — превосходное образование: все они окончили физико-математический факультет Императорского Московского университета. Мать же, Елена Кузьминична, женщина глубоко и искренне верующая, прививала им любовь к Богу и сострадание к ближнему.

Братья-благотворители

Старший сын Василия Никитича, Иван Рукавишников, состояние которого оценивалось в миллион рублей золотом, в конце 70-х годов XIX века, не найдя подходящего на его взгляд учебного заведения для своих сыновей, открыл частную школу у себя в доме на Адмиралтейской набережной. Пригласил лучших столичных профессоров, а в соученики сыновьям набрал без оплаты за обучение два десятка мальчиков из небогатых семей. В 1880 году он купил для старшего сына Владимира имение в селе Рождествено Царскосельского уезда Петербургской губернии. Перестроил и расширил существовавшее там одноклассное народное училище и стал первым почетным блюстителем созданного учебного заведения. А в память о внезапно скончавшемся в 1886 году восемнадцатилетнем Владимире, Иван Васильевич построил народную лечебницу.

После смерти отца в 1901 году владельцем Рождествено стал второй сын, Василий, служивший посланником в Италии, а когда и он скончался бездетным, все состояние и недвижимость в России завещал любимому племяннику — будущему знаменитому русскому писателю Владимиру Набокову.

Средний сын, Николай Васильевич Рукавишников, по-сле окончания университета по настоянию Василия Никитича поступил в Горный институт — отец видел в нем преемника и продолжателя семейного дела. Однако жизнь распорядилась иначе. Весной 1870 года Николай присутствовал на публичной лекции видного юриста и общественного деятеля, профессора М. Н. Капустина, возглавлявшего приют для малолетних (до 14 лет) детей, «состоящих под следствием или судом, подлежащих отдаче на поруки или остающихся без надзора после суда над ними, а также для детей, занимающихся нищенством». Лекция потрясла Николая. Он обратился к Капустину с просьбой посетить исправительное заведение. После знакомства со школой Николай окончательно утвердился в решении посвятить себя благородному делу — перевоспитанию искалеченных детских душ.

Известие сына ошеломило отца. «Что за блажь! — негодовал он. — Если это заведение пришлось тебе по душе, жертвуй ему часть своих доходов — на то твоя воля. Но из чего же собой-то жертвовать?»

«Вопрос не в деньгах, — отвечал Николай, — а жить для себя, как живут другие, я не могу: у всякого свой удел»…

Обстоятельства сложились так, что М. Н. Капустин неожиданно получил назначение в Ярославль и срочно потребовался преемник. В августе 1870 года директором приюта стал Николай Рукавишников.

Николай Васильевич оказался талантливым педагогом. Под его руководством приют превратился в образцовое воспитательное учреждение. Преимущественно на свои личные средства Рукавишников наладил работу сапожной, переплетной, портняжной, столярной и ранее существовавшей брошюровочной мастерских, для обучения пригласил хороших мастеров. В приюте детей учили и общеобразовательным предметам.

В 1873 году по ходатайству общественности, с «высочайшего соизволения» императора Александра II, приюту было присвоено наименование «Рукавишниковский». Находясь проездом в Москве из Китая, известный английский проповедник, декан Вестминстерского аббатства А. Стенлей посетил его. Возвратившись домой, на первой же встрече со своими прихожанами он взволнованно произнес: «Я могу умереть спокойно, я видел святого».

Увы, в августе 1875 года, совершая со своими воспитанниками прогулку по Воробьевым горам, Николай Васильевич простудился и вскоре скончался от скоротечной пневмонии. Было ему всего 29 лет…

В 1885 году на Всемирном тюремном конгрессе в Риме присутствовал младший брат — Константин, ставший попечителем приюта после смерти Николая. По окончании парадного обеда его пригласили осмотреть галерею «Знаменитых людей XIX века». Переступив порог величественного зала, он с изумлением увидел мраморный бюст старшего брата с трогательной надписью — так мировая юридическая элита выразила уважение российскому гуманисту-по-движнику…

Младший сын, Константин Васильевич Рукавишников, после окончания Московского университета заведовал магазинной частью правления Московско-Курской железной дороги, в 1889–1893 годах состоял в совете Московского Купеческого банка, а с 1902 года — Московского Учетного банка. В 1893–1897 годах был московским городским головой. На протяжении почти 25 лет возглавлял попечительский совет Рукавишниковского приюта, на содержание которого пожертвовал 430 тысяч рублей. По его инициативе в 1881 году в Москве состоялся первый съезд представителей воспитательно-исправительных учреждений, обратившихся к правительству с предложением определить особый правовой статус для малолетних правонарушителей и источники содержания подобных учреждений. В 1904 году, по инициативе и на личные средства Константина Васильевича, в районе станции Икша Савеловской железной дороги был открыт филиал Рукавишниковского приюта — колония для малолетних преступников с «земледельческим» уклоном. Кстати, это учреждение действует и по сей день.

Огонь на скале

В мае 1890 года по решению российского правительства главная база Черноморского флота была переведена из Николаева в Севастополь. Город получил статус военной крепости 3-го класса и был закрыт для посещения иностранными судами. Стал вопрос о переносе коммерческого порта.

Феодосийский залив образует на южном берегу Восточного Крыма удобную для стоянки судов бухту. Западная часть залива оканчивается скалистым мысом Ильи, в районе которого часты шквалистые ветры, а многочисленные рифы делают плавание в этом районе крайне опасным. Собрал Нептун печальную дань с мореходов и в 1890 году: 16 февраля в 12 милях от мыса Ильи разбился о рифы и затонул пароход «Великий князь Константин», а вскоре та же участь постигла и пароход «Владимир». Местные газеты тогда писали: «Феодосия, сделавшись коммерческим портом, лишена даже портового огня… в бухту пароходы входят по огням феодосийского яхт-клуба».

Эти катастрофы заставили дирекцию маяков Черного и Азовского морей срочно рассмотреть вопрос о строительстве маяка на мысе Святого Ильи. С одобрения Гидрографического департамента, в 1894 году мыс обследовали специалисты, и командир гидрографического судна «Ингул» выбрал место для установки маяка. Но начало строительства было отложено из-за отсутствия средств.

Неизвестно, как долго длились бы поиски средств на строительство маяка, если бы в семье Константина Рукавишникова не стряслась беда. Летом 1897 года заболел туберкулезом его единственный сын, девятнадцатилетний Николай. Семья решила везти больного в Феодосию, где Василий Никитич Рукавишников еще в 60-х годах XIX века купил имение.

Солнце, море и воздух, напоенный ароматами степных трав, сделали свое дело: Николай пошел на поправку. Мать юноши, Евдокия Николаевна, задумала отблагодарить Феодосию за исцеление сына. Слушая рассказы капитанов о частых кораблекрушениях у мыса Ильи, она все больше укреплялась в намерении построить там маяк на свои средства.

Осенью 1897 года Рукавишникова подала заявление в Дирекцию маяков о желании финансировать постройку маяка на мысе Святого Ильи. Дирекция маяков ответила согласием. К письму были приложены план и чертежи, а сам аппарат чиновники заказали в Финляндии. Руководство строительством Евдокия Николаевна поручила технику Алексею Полонскому, а сама, не мешкая, приступила к сбору денег: заложила дачу, отправила в Москву письмо мужу. Тот одобрил задуманное предприятие и прислал недостающие средства.

Через год строительство маяка и дома для смотрителя закончили. В «Извещении мореплавателям» № 5 от 17 февраля 1899 года появилось официальное уведомление: «Дирекция маяков и лоций Черного и Азовского морей извещают мореплавателей, что в Черном море, вблизи Феодосии, на мысе Ильи, у зюйд-остового обрыва, установлен в деревянной будке на вершине деревянных козел часто переменный огонь с белыми и зелеными миганиями… Высота огня на уровне моря 214 фут и над поверхностью земли — 32 фута».

Чтобы оснастить маяк еще и колоколом для подачи сигналов в ненастье, пришлось Евдокии Николаевне заняться вязанием и благотворительной продажей шерстяных кошельков. Жители Феодосии и отдыхающие с энтузиазмом поддерживали Рукавишникову. Кошельки шли нарасхват. Вскоре на маяке установили и туманный колокол.

Благодарные горожане настойчиво предлагали Евдокии Николаевне назвать маяк ее именем, но она отказалась, заявив, что это бескорыстный дар Феодосии за чудесное исцеление любимого сына от страшного недуга, а маяк должен называться Ильинским по имени мыса Святого Ильи.

Маяк этот исправно служил морякам до 1912 года. Потом его перестроили: заменили осветительный аппарат более мощным, а вместо колокола смонтировали пневматическую сирену. В таком виде маяк пережил революцию, Гражданскую войну и встретил Великую Отечественную. Но в декабре 1941 года, во время Керченско-Феодосийской операции, он был разрушен. После освобождения Феодосии на мысе установили временный навигационный огонь. Капитальный маяк и городок для обслуживающего персонала появились лишь в 1955 году.

Историю постройки маяка на мысе Святого Ильи сохранила в своих дневниках и после окончания Великой Отечественной рассказала в письме начальнику гидрографической службы Черноморского флота дочь Рукавишниковых Евдокия Константиновна.

Что же до семьи Рукавишниковых, то они и дальше продолжали бескорыстно делать добро. Николай, следуя примеру матери, внес свою лепту в обеспечение навигационной безопасности мореплавания вдоль Черноморского побережья. В отчете Главного гидрографического управления за 1901 год сообщается: «…открыли свое действие Сухумские створные огни, установленные иждивением потомственного дворянина Николая Константиновича Рукавишникова, вместо пришедших в негодность деревянных створных знаков». Сама же Евдокия Николаевна, тяжело переживая поражение российского флота в Цусимском сражении, в 1905 году устроила в своем московском доме на Большой Никитской лазарет для раненых в японской войне, позже преобразованный в образцовую хирургическую лечебницу, просуществовавшую до революции 1917 года. А ее дочери Евдокия и Екатерина много лет попечительствовали над Крестовским городским начальным и Марьино-Слободским женскими училищами.

…Вглядываясь в очертания берегов с высоты мыса Ильи, невольно ловлю себя на мысли: «А ведь были на Руси люди, для которых деньги и богатство являлись не самоцелью, а средством умножения и сохранения духовных, культурных, технических и исторических ценностей государства. И тратили они их на эти цели не ради личных выгод и привилегий, а для блага и пользы Отечества. Вот бы сейчас так».

Сергей АКСЕНТЬЕВ, Крымское время

Литература:

1. Из книги «Городские учреждения Москвы основанные на пожертвования», Москва, 1906 г., типография И. Н. Холчева и Ко.

2. Е. К. Дмитриева, О Рукавишниковском приюте, из воспоминаний Е. К. Дмитриевой (1872–1958), старшей дочери К. В. Рукавишникова, Москва, 2013

3. Т. Толычева, Николай Васильевич Рукавишников (Биографический очерк), Москва, 2012

4. Жизнь и деятельность Н. В. Рукавишникова (1845–1875), Речь В. Д. Набокова произнесенная в Москве 4 апреля 1901 г. на открытии третьего съезда русской группы международного союза криминалистов, Москва, 2013 г.

5. Московский городской Рукавишниковский приют, сообщение, сделанное 31 января 1891 года Почетным попечителем Приюта К. В. Рукавишниковым в здании Императорского Московского Университета господам Студентам 8 семестра Юридического факультета, Москва, 2012